Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии (En duva satt på en gren och funderade på tillvaron)

Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии

Новый фильм Роя Андерссона, завершающий трилогию «о человеческом бытии», — картина невероятно смешная. Настолько же, насколько, например, пьесы Эжена Ионеско. «Лысая певица», «Носорог»… Абсурд. Нелепость. Это невероятно смешно и безумно страшно одновременно.

«Голубь…» состоит из отдельных зарисовок, зачастую ничем не связанных между собой. Именно зарисовок — статичные, идеально выверенные кадры Андерссона напоминают живописные полотна, персонажи которых по неведомой причине обрели способность двигаться. Общая картина мира, как из кирпичей, складывается из отдельных разнородных эпизодов. На большинстве из них лежит налёт тоски, но некоторые (их неизмеримо меньше) несут образы, вселяющие надежду — вот пара влюблённых, забыв о мире, нежится на пляже невдалеке от городских многоэтажек; вот две девочки пускают с балкона мыльные пузыри; вот женщина счастливо улыбается спящему в коляске ребёнку… Всё это переплетается и складывается в затейливый узор, в общее настроение, в сложное чувство, вобравшее в себя и слёзы, и смех.

Рой Андерссон знает толк в юморе — том самом, что рождается из невозможного, немыслимого столкновения противоречий. Вот двое немолодых мужчин с сосредоточенными, каменно серьёзными, почти траурными лицами пытаются продать кому-нибудь «вампирские зубы» и «мешочки со смехом», мрачно заявляя: «Мы хотим, чтобы людям было весело». Вот посетитель ресторана, поборов смущение протягивает руку за бесплатным пивом — купивший его мужчина только что умер, и продавщица считает недопустимым второй раз брать за напиток деньги. Вот в современный бар на боевых конях, как ни в чём не бывало, врывается свита Карла XII, и юный король начинает беззастенчиво «клеить» официанта. А вот пожилой человек стоит посреди роскошной комнаты с пистолетом в руке и ровным голосом повторяет в телефонную трубку: «Я рад, что у вас всё хорошо». Это могло быть чёрной комедий, но…

«Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно». Эта фраза лучше всего может охарактеризовать впечатление, которое оставляет фильм. Всё-таки общая картина оптимистичной не выглядит. Люди смешны и нелепы, но разве это повод для радости? Мир застрял в частоколе горделивых иллюзий, формальных фраз, пустых разговоров (беседа о днях недели является не просто ярким финальным аккордом, но и всеобъемлющим символом). Тихой сапой крадётся Апокалипсис.

Когда мир катится в пропасть, у него ещё есть шанс — можно заметить, ощутить ужас падения и хотя бы попытаться что-то предпринять. Гораздо страшнее, когда мир останавливается. Замирает в серой бессмысленности. Тикают часы. Дни недели послушно сменяют друг друга. И если внимательно следить за этой сменой и не путать среду с четвергом, кажется, что всё правильно. Несмотря на то, что люди почти разучились улыбаться и стали похожи на автоматы, из раза в раз произносящие одни и те же запрограммированные фразы.

Фильм Роя Андерссона — попытка предостеречь мир от пути бесчувствия, напомнить людям о человечности. Не случайно кульминацией картины является мало с чем сравнимая по своей эмоциональной мощи сцена, в которой солдаты загоняют чернокожих рабов в огромный барабан и разжигают под ним огонь. Конструкция начинает вращаться наподобие гигантской шарманки… и раздаётся музыка. Потрясающая. Невероятно красивая и жуткая одновременно. Пожалуй, это единственный эпизод фильма, который ломает рамки не только времени, но и пространства, уходя в область метафизики и вызывая ассоциации одновременно с колониальным прошлым Европы, фашизмом и рабовладельческим строем. Впрочем, разве в современном обществе люди не могут стать инструментом для удовлетворения прихотей какой-нибудь более влиятельной особы?

Связь времён здесь особенно наглядна. Гипотетическое бесчувственное будущее кажется прямым следствием неискупленных ошибок прошлого и настоящего. «И никто не извинился. Даже я», — произносит продавец «весёлых товаров», поражённый видением, в котором он разливает шампанское старикам, любующимся бесчеловечным «музыкальным инструментом» (вероятно, он всего лишь хотел, «чтобы людям было весело»). Слова повисают в пустоте.

(оригинал рецензии на сайте Кинопоиск)